Новости

В начале XX века русский арт рынок был едва ли не самым обильным, развитым и перспективным в мире. Это не просто громкое заявление.

Русские коллекционеры и художники рыскали по Европе, собирали, жадно впитывали и перерабатывали все, что видели, учились у лучших мастеров, скупали искусство: мы первыми распробовали Пикассо и Матисса, нам гостеприимно открывали двери все Парижские салоны, выставки и галереи, нас обожали маршаны и боялись конкуренты. У русских были нюх, интуиция, вкус и, конечно, деньги.

Катастрофические события первых десятилетий бульдозером прошлись по частному коллекционированию. Владимир Ильич манифестировал, что в новой Советской России искусство должно служить задачам государства, потребностям народа и быть понятным миллионам. Крупные частные коллекции национализировали и в лучшем случае размещали в новых музеях, а все западное и отечественное искусство после Передвижников (условно после 1880 года), было признано буржуазным, декадентским и капиталистическим. Иметь такое у себя дома означало подвергать себя и свою семью колоссальной опасности.

Все, что не было национализировано и заперто в запасниках ускользало за границу, продавалось за копейки, уничтожалось, терялось, кралось, обменивалось на провиант или предметы первой необходимости в самые тяжелые годы… Но все же коллекционирование жило и выживало: страсть к собирательству проявлялась как только спадала волна острой напряженности, и жизнь начинала возвращаться в мирное русло. 

Робкие собиратели появляются в начале 30-х годов. Искусство сбывалось в комиссионных магазинах, антикварных лавках, на базарах, обменивалось или продавалось в узких кругах ценителей. Цены устанавливали они же, ни о каком цивилизованном рынке и речи не шло. Никакого учета движения предметов искусства не велось, кроме, пожалуй, драгоценных металлов.

Кто собирал искусство в СССР?

Иностранцы и советские дипломаты – группа относительно неприкосновенных лиц с огромными возможностями.

Георгий Костаки (1913-1990) – греческий подданный, обладатель огромной коллекции. Марк Шагал, Василий Кандинский, Казимир Малевич, Любовь Попова, Александр Родченко, Ольга Розанова, Аристарх Лентулов, Эль Лисицкий, Владимир Татлин и другие – весь цвет русского авангарда.

По масштабу деятельности Костаки часто сравнивали с меценатами царской России, однако он не имел ни миллионов, ни протекции и, несмотря на посольскую работу, коллекция его формировалась в атмосфере неприятия и неодобрения со стороны государства. В этом и заключается гениальность коллекционера — он действовал уверенно, но осторожно, вне рамок, вне канонов. Как и все великие коллекционеры, он обладал даром улавливать и открывать новые явления в искусстве, и, как это часто бывает, в противовес общепринятым вкусам и стандартам. 

Сначала Георгий Дионисович скупал антиквариат, потом обратил свое внимание на старых мастеров, которых было очень много в Москве, но к ним быстро потерял интерес. Все картины слились для него в одну, и продолжать дальше было бессмысленно. А вот русские авангардисты начала XX века захватили его всецело. Затем было древнерусское искусство, иконы и нонконформисты.

Сегодня части коллекции Костаки хранятся в Третьяковке, музее Царицыно, музее им. А. Рублева, а также в Государственном музее современного искусства в Салониках.   

Врачи

Следующей категорией относительно защищенных граждан-коллекционеров были врачи. Эти люди удивительным образом аккумулировали все то, что не могли сохранить бывшие выходцы из аристократических кругов. К тем, кто обслуживал власть, стекалось лучшее искусство, многие благодарные пациенты, зная об увлечениях, преподносили щедрые подарки в виде картин, статуэток, часов и много другого.

Арам Абрамян (1898-1990) – выдающийся врач, уролог, доктор медицинских наук. В 1949 году стал главным урологом Лечебно-санитарного управления Кремля. Вдумчивый пытливый медик и темпераментный коллекционер, он сформировал коллекцию (около 350 картин), которая позже легла в основу Музея русского искусства в Ереване.

Его собрание было ярким и разноплановым. Он обожал мирискуссников (К.А. Коровин, А.Н. Бенуа, К.А. Сомов, А.Я. Головин, Б.М. Кустодиев) и художников «Голубой розы» (П.С. Уткин, П.В. Кузнецов), владел несколькими работами объединения «Бубновый валет». Были у него и авангардисты (Н. Гончарова, М. Ларионов), хотя сам авангард он не любил и не собирал. В поздние годы увлекался и «суровым стилем» (В. Попков, Н. Андронов, П. Никонов, Н. Нестерова, Т. Назаренко). 

Коллекция Абрамяна включала все направления, которые только существовали на рубеже XIX и ХХ веков, даже если эти работы и не нравились ему. Желание создать системное, энциклопедическое собрание подталкивало его приобретать все, что отображало генезис русского искусства.

Александр Мясников (1899-1965) – еще один выдающийся врач и коллекционер. Кардиолог с мировым именем, он стоял у истоков советской медицины, и по долгу службы демонстрировал достижения отечественной науки за рубежом. Он был одним из немногих, кому была доступна возможность созерцать мировые шедевры в музеях Метрополитен, Прадо, Лувр, а также общаться коллегами (не только по части медицины) со всего света.

Будучи человеком чести, с чистым и открытым сердцем, он собирал искусство интеллигентно и никогда не вел нечестной игры в стремлении завладеть желаемым. В его коллекции преобладали оптимистичные сюжеты и мягкие тона, поэтому ему была так близка нежная красота полотен мирискуссников. Любил он и художников-шестидесятников, немного авангард и более всего ценил пейзажи. Собирать искусство начал в 40-ом году, а подаренный на новоселье этюд Петровичева стал первым в выдающейся коллекции, большая часть которой сегодня находится в Третьяковской галерее.

Профессорские коллекции

Работники культуры и науки – любимцы режима, новая советская интеллигенция с высокими гонорарами. Люди видные, образованные, с широким кругозором и оригинальными взглядами, у них, пожалуй, были самые большие возможности, чтобы собирать лучшее искусство, какое только было в Советском союзе. Заядлыми коллекционерами были балерина Екатерина Гельцер, певица Лидия Русланова, экономист Яков Рубинштейн, художник Исаак Бродский, профессор Абрам Чудновский, историк Сигизмунд Вальк, кинорежиссер Соломон Шустер, востоковед Игорь Санович, и, конечно, физик Илья Палеев, а также многие другие.

Лидия Русланова (1890-1973) – фигура одиозная со многих точек зрения. Заслуженная артистка, обладательница уникального голоса, исполнительница русских народных песен. Именно она пела в 1945 году под стенами Рейхстага в Берлине «Валенки», которые хоть и стареньки, но «до Берлина дошли».

Интерес к коллекционированию у Лидии Андреевны возникает в третьем браке. Получая баснословные гонорары, она могла тратиться на антиквариат (редкие книги, старинный фарфор, драгоценности) и живопись. В свою коллекцию она стремилась включить лучшие произведения. Русланова прекрасно ориентировалась в истории искусства, часто советовалась с экспертами, тщательно выбирала картины и кропотливо проводила сделки по купле-продаже, сохраняя все чеки и прочие документы. Она собрала 132 картины выдающихся русских художников: В.А. Серова, И.К. Айвазовского, И.Е. Репина, Б.М. Кустодиева, В.В. Верещагина, В.И. Сурикова, В.М. Васнецова, К.П. Брюллова, В.А. Тропинина и других. Были здесь и пейзажи, и картины бытового жанра. Но более всего интересовали собирательницу русские характеры, женские портреты. Она неоднократно повторяла, что эти образы помогают ей петь, они вдохновляют и напоминают об истоках.

В сентябре 1948 года Русланова с мужем были осуждены по нелепому обвинению в мародерстве на территории Германии и отправлены в лагеря. Ее коллекция разошлась по музеям. Многие картины оказались в Третьяковке, остальное рассеялось по всему Советскому союзу. В 1953 году, после смерти Сталина, супружеская пара освобождается и возвращается к привычной жизни. И первым делом Лидия Андреевна начинает возвращать свои драгоценные полотна. А затем, после знакомства с Еленой Аладовой, передает их в музеи Беларуси, где и по сей день находится 43 картины из ее коллекции.

Абрам Чудновский (1910-1985) – советский агрофизик, доктор физико-математических наук и выдающийся коллекционер, чей размах можно было сравнить разве что с Георгием Костаки. В Ленинграде шутили, что у Чудновских дома третья по величине коллекция после Эрмитажа и Русского музея.

Более 250 полотен великолепного искусства находились в собственности четы: Каземир Малевич, Михаил Ларионов, Михаил Матюшин, Александр Родченко, Владимир Татлин, Марк Шагал и другие авангардисты. Работа формалиста Роберта Фалька положила начало всей коллекции на следующий же день после смерти Сталина. Ученый обожал бубновалетцев и безошибочно определял их полотна. За картинами Натана Альтмана, Павла Кузнецова, Кузьмы Петрова-Водкина охотился со всей страстью, проявляя скрытый темперамент.

Абрам Филиппович был дружен со многими художниками, предпочитая покупать искусство из первых рук, а не у перекупщиков и комиссионщиков. В дальнейшем он установил тесные дружеские контакты со многими вдовами, которые постепенно пополняли его коллекцию самым лучшим, самым эксклюзивным искусством.

в 1978 году было организовано дерзкое ограбление собрания Чудновских: украли 23 работы, вернули же всего 11. Тем не менее, коллекция сохранялась и росла, претерпевала изменения, но неизменно отличалась высочайшим качеством и отображала редкий вкус владельца. После смерти вдовы Чудновского коллекция была утрачена, распродана наследниками полностью.

Илья Палеев (1901-1972) – профессор, доктор технических наук в области теплофизики и теплотехники, благородный коллекционер, скромный и сдержанный. Его глубочайшая любовь к искусству, вероятно, объясняет то, что после его смерти наследники не только не кинулись распродавать богатейшую коллекцию, но и сохранили ее в первозданном виде, лишь изредка и весьма осмотрительно предоставляя работы на тематические выставки.

За менее чем 20 лет Илья Исаакович собрал цельную коллекцию мастеров раннего русского авангарда, мирискусников, членов Союза русских художников. Палеев тесно дружил с Робертом Фальком и Владимиром Лебедевым, чей творческий путь он и запечатлел, тщательно отбирая картины художников. Желание зафиксировать эволюцию каждого отдельного мастера и всего русского искусства в целом – вот основной посыл собирательской деятельности ученого.

Интерес Палеева был прикован к мастерам рубежа XIX и XX веков. Константин Коровин, Борис Кустодиев, Александр Бенуа, Мстислав Добужинский, Константин Сомов, Зинаида Серебрякова – вся советская «запрещенка» глубоко волновала Палеева. В середине 60-х он увлекается творчеством Петрова-Водкина и приобретает 10 его работ, иллюстрирующих поступательный процесс развития художника и человека. Ценил он и Бориса Григорьева, не принятого современниками.

Советским коллекционерам надо было проявлять изобретательность, ловко жонглируя общественным положением и страстью. К сожалению, не всем это удавалось, и даже любимчикам режима не все сходило с рук. Но именно благодаря им в Советской России сохранялось искусство.