Новости

Благодаря реституционным спорам международный арт-рынок периодически получает редкое, первоклассное, невероятно дорогое искусство, которое буквально оживляет его, создает ажиотаж и дарит сенсационные заголовки в медиа.

Речь, в первую очередь, идет о произведениях искусства, уже не одно десятилетие находящихся в крупнейших мировых музеях, куда они попали легально после Второй мировой войны. И, тем не менее, если факт насильственной передачи или изъятия у изначального владельца подтверждается, с ними приходится расставаться в пользу наследников.

В конце XX века 44 государства, в том числе Германия, приняли так называемые Вашингтонские принципы, согласно которым все участники соглашения обязуются возвращать незаконно изъятые предметы искусства бывшим владельцам или их потомкам даже после истечения срока давности дел. Спустя чуть более 10-ти лет в Праге собрались представители 46-ти стран для подведения промежуточных итогов решений, принятых в Вашингтоне в отношении реституции имущества и страховых активов, возврата культурных ценностей и предметов искусства, рабского труда, гуманитарных проблем жертв Холокоста.

Итак, уже более 20-ти лет мир искусства регулярно сотрясают громкие реституционные тяжбы с участием ведущих музейных институций. Расскажем о нескольких самых заметных делах (часто длившихся годами) и принятым по их завершении решениям, ну и еще немного коснемся историй совершенно абсурдных, но слишком уж симптоматических для современного общества.

1. Макс Зильберберг

Макс Зильберберг – немецкий предприниматель из города Бреслау (крупнейший город Силезии, ныне – Польша), меценат и страстный коллекционер еврейского происхождения. В довоенной Германии его коллекция произведений конца XIX – начала ХХ века считалась одной из крупнейших и наиболее значимых в стране. В ней были живопись и рисунки Мане, Ренуара, Сислея, Ван Гога, Делакруа, Курбе, Сезанна, Карла Шуха, а также его современника Макса Либермана и других; пластика Родена, Георга Кольбе.

Коллекция формировалась не стихийно, а поступательно, произведения покупались напрямую у художников, коллекционеров или крупнейших дилеров. Ближайшим советником и другом собирателя был Хайнц Брауне, директор Силезского Музея изобразительных искусств в Бреслау. В собрании также присутствовали работы из Государственного Эрмитажа, отправленные в Европу для продажи. Точное число предметов коллекции сегодня, к сожалению, невозможно назвать, но эксперты оценивают ее размер в 130-250 единиц живописи, графики и мелкой пластики. Макс Зильберберг экспонировал свои картины на международных выставках, в том числе в Вене и Нью-Йорке, а работы, принадлежавшие ему, попадали в каталоги и были широко известны среди ценителей.

После установления нацистского режима Макс Зильберберг лишился компании, затем его коллекция постепенно была «ариизирована», то есть, изъята и перемещена в музей, либо за бесценок распродана на берлинском аукционе Paul Graupe в 1935-1936 годах. Уцелевшие крупицы собрания уже сам Макс вынужден был продавать, чтобы уплачивать драконовские налоги для евреев. В 1938 году Альфред Зильберберг, единственный наследник фамилии, был арестован, но затем сумел выехать в Великобританию. Его родителей постигла страшная участь, точное место и даты их смерти неизвестны, предположительно, это произошло после 1942 года в одном из концентрационных лагерей.

В 1984 году, после смерти Альфреда, его вдова Грета занялась поиском произведений из коллекции свекра, и преуспела в этом, став одной из первых, кому были возвращены утраченные произведения согласно Вашингтонским принципам, принятым в 1998 году. Ранее чета сталкивалась с существенными трудностями при попытках разыскать исчезнувшие предметы и восстановить свои права на них. Архивы с информацией по отчуждению имущества у Зильбербергов были уничтожены или засекречены, город Бреслау и вовсе стал частью другого государства. Реституция все-таки состоялась в 1999 году. А в 2000 Грете было передано полотно Камиля Писсаро «Бульвар Монмартр, весеннее утро», одна из самых известных картин художника. В 2014м, после смерти Греты, ее выставили на торги Sotheby’s, где она ушла с молотка за рекордные £19.9 млн. До сих пор большая часть коллекции считается утраченной.

2. Коллекция Фердинанда Блох-Бауэра: Мария Альтман против Австрийской республики

Одно из самых громких и неоднозначных дел, которое вошло в учебники по юриспруденции. В 2006 году Бельведер и вся Австрия простились с одним из своих главных символов, картиной Густава Климта «Портрет Адели Блох-Бауэр 1», или «Золотой Аделью», которая по реституции вместе с другими четырьмя картинами художника была возвращена единственной наследнице Адели и Фердинанда Блох-Бауэра гражданке США Марии Альтман.

Фердинанд Блох-Бауэр – сахарный фабрикант, один из самых богатых и влиятельных людей Австрии, был женат на блистательной Адели, в которую имел неосторожность влюбиться Густав Климт. Узнав об измене жены, предприниматель не впал в ярость, а изощренно отомстил паре, заказав у Климта портрет супруги с условием, что ему придется сделать сначала сотню эскизов. Ставка была на то, что модель наскучит художнику, что, собственно, и произошло. Итак, на свет родился шедевр, ставший национальной гордостью Австрии. Сама Адель скончалась в 1925 году, попросив в завещании передать все свои портреты Австрийской галерее. Кое-что Фердинанд передал, но большую часть, в том числе и «Золотую Адель» оставил себе. Во время войны его собрание было изъято нацистами и передано в музеи. Интересно, что Климт не попадал в категорию «дегенеративного искусства», и все его произведения из частного собрания Блох-Бауэров были сохранены. По чистой случайности, согласно последней воле их хозяйки, они оказались там, где им и положено было быть – в Бельведере. Таким образом, именно нацисты исполнили условия завещания и последнюю волю Адели.

 В конце 1990-х, когда шумиха передачи имущества, изъятого нацистами во время Второй мировой, начала разгораться с новой силой, один ретивый журналист провел собственное расследование и выразил сомнения относительно законности нахождения в Бельведере шедевра Густава Климта. И снова по чистой случайности пожилая гражданка США, та самая племянница Адели, что много времени в своем детстве проводила в доме Блох-Бауэров, узнала об этом; ознакомилась с материалами и, ни много, ни мало, подала иск в отношении Австрийской республики. Иск был неоднозначен, а судебная тяжба длилась долго, с перевесом то в одну, то в другую сторону. Процесс оказался затянутым и дорогим для Австрии. В конце концов, было решено перенести рассмотрение дела в Европу. Государство предпринимало попытки пойти на мировую, но, в конце концов, суд принял беспрецедентное решение в пользу Марии Альтман. Австрия обязалась вернуть ей пять полотен Климта, а именно «Портрет Адели Блох-Бауэр I», «Портрет Адели Блох-Бауэр II», «Берёзовую рощу», «Яблоню I» и «Дома в Унтерахе на Аттерзе».

Австрийская общественность была в ужасе, многие надеялись, что Мария Альтман из благородства и уважения к усопшим родственникам оставит полотна на территории Австрии, которую они никогда до этого не покидали. Но нет. Наследница великодушно предложила Австрии выкупить Климта по рыночной стоимости. Сначала была названа справедливая сумма в $150 млн. Но затем пошел торг, и цена выросла ровно в два раза. В Австрии были организован сбор средств, под выкуп национальной гордости были даже выпущены облигации. Но $300 млн оказались неподъемными, и от права преимущественной покупки картин государство отказалось. К Альтман обращались частные австрийские коллекционеры с просьбой продать «Золотую Адель», но все было впустую, как потом стало известно, у женщины был другой план. В итоге 14 февраля 2006 года пять картин были доставлены в Лос-Анджелес, а уже 19 июня портрет Адели купил крупнейший американский коллекционер Рональд Лаудер за $135 млн. Есть основания предполагать, что все время судебного разбирательства он был тайным покровителем Марии Альтман и прилагал все усилия, чтобы шедевр оказался в США.

3. Коллекция Жака Гудстиккера

Жак Гудстиккер – потомственный голландский галерист еврейского происхождения; коллекционер высочайшего уровня эрудиции и образования в области искусства, обладатель исключительного вкуса и коммерческого склада ума. Войдя в 1919 году в родительский антикварный бизнес, он сумел реорганизовать его, расширить, вывести на международный уровень. Теперь каталоги печатались не только на голландском, но на французском языке, демонстрировались картины Итальянского Возрождения. Бизнес процветал, его клиентами были самые уважаемые и знаменитые люди

Жак Гудстиккер имел тесные связи со всеми видными торговцами того времени, яро скупал искусство, которое из СССР вывозили в Берлин на продажу. Он организовывал яркие выставки дома в Голландии и за рубежом: вместе с работами мастеров XVII века возил ван Гога, ван Догенов и Мондриана в США.

В период между двумя мировыми войнами предприимчивый Гудстиккер сумел собрать невероятную коллекцию, насчитывавшую более 1200 предметов исключительного качества, в том числе произведения Рембрандта, Рубенса, Веласкеса, Тициана, Гойи, ван Гога, «малых голландцев».

Оккупация Нидерландов Германией в 1940 году заставила Жака с семьей бежать в США, оставив все имущество. Им удалось попасть на корабль до Нью-Йорка, но роковое падение в трюм на борту корабля привело к смерти галериста. На американскую землю ступила нога его супруги с годовалым малышом, на родине осталась мать, Эмили Гудстиккер, за бесценок продавшая коллекцию сына ради возможности покинуть Европу. Большая часть картин попала в руки лично Герману Герингу. После капитуляции Германии вдова, мать, а позже – сын, пытались найти разлетевшееся по свету собрание. Установлено было примерное местонахождение нескольких сотен произведений, но более 700 до сих пор числятся пропавшими.

Итак, снова перенесемся в конец 1990-х. После принятия Вашингтонских соглашений наследница Гудстиккеров Мария фон Захер начала реституционную тяжбу по возвращению картин ее покойного родственника. В 2006 году юристы почтенной дамы праздновали громкую победу, настолько яркую, что перекрыть ее мог разве только триумф Марии Альтман. Мария фон Захер получила в собственность 202 картины из нидерландских музеев, общей стоимостью порядка $30 млн. Благородным жестом наследница оставила несколько картин Нидерландам, однако среди них не было ни одного знаменитого полотна. Музеями городов Делфт, Утрехт, Гауда и Хертогенбос были выкуплены картина Бартоломеуса ван дер Хелста «Дитя на смертном одре», «Архитектурная фантазия» Дирка ван Делена, два портрета Паулюса Морельсе и «Вид Делфта» Даниеля Восмаера. В конце 2007 года была распродана последняя часть коллекции Гудстиккера, возвращенная Марии фон Захер.

На этом деятельная дама не остановилась, далее иск получил калифорнийский музей Нортона Саймона, с притязанием Марии на диптих Лукаса Кранаха Старшего «Адам и Ева» (около 1530 года). В иске указывалось, что потенциальная хозяйка готова уступить произведения музею за $40 млн (при рыночной стоимости в $24 млн). Но здесь американка встретила мощный отпор, т.к. эти картины по реституции уже были возвращены потомкам их первых владельцев, Строгановым, чья коллекция была национализирована большевиками и распродана за рубежом. Собственно диптих получил Георгий Строганов-Щербатов, который и продал его в музей Нортона Саймона. Сегодня картины, отреставрированные и обновленные, являются визитной карточкой музея в Пасадене.

4. Австрийская ветвь династии Ротшильдов

Ротшильды – одна из богатейших европейских династий банкиров, и заядлых коллекционеров, чья австрийская ветвь сильно пострадала во время аншлюса Австрии в 1939 году. В XIX веке семейство держало власть на всем европейском континенте, имея свои представительства в каждом значимом регионе. Их финансовые возможности были настолько мощными, что позволяли не обращать внимания на цены вещей. В это время сформировался костяк фамильной коллекции. Не будем забывать о том, что финансовое могущество семьи своими корнями уходило к нищей меняльной лавке в еврейском квартале. Смысл коллекции состоял в создании того ореола исключительного аристократического шика, который подтверждало лишь происхождение вещей. Они собирали буквально все: манускрипты, мебель, драгоценности, изобразительное искусство, пластику, мистические предметы, исторические реликвии, археологические находки. . Покупали лучшее: военные доспехи от императора Максимилиана II, комод самого Людовика XIV, часы французского герцога, картины – австрийского

К 1930-му году австрийские Ротшильды разместили свои сокровища в собственном особняке в центре Вены, который стал первой целью нацистов во время вторжения. Коллекция была конфискована для сверхмузея фюрера, а затем, когда начались бомбардировки, спрятана в соляных шахтах. После окончания войны 3500 предметов вернулись к Ротшильдам. Однако 250 самых ценных произведений клан был вынужден «подарить» Австрии в обмен на возможность вывезти всю остальную коллекцию.

Вашингтонские принципы подарили семье возможность вернуть утраченное. Спустя 50 лет Вена вернула более 250-ти шедевров искусства, многие из которых были с триумфом распроданы Christie’s за сумму, превысившую $90 млн. А 186 предметов из собрания Альфонса и Клариссы Ротшильд Беттина Бурр, внучка пары, передала в дар Бостонскому музею. Так наследница прокомментировала свой щедрый жест: «Мы с мамой сошлись во мнении, что это будет хорошо. Все эти вещи будут здесь вместе. Они не будут рассеяны по разным уголкам мира, чтобы быть спрятанными в гостиных всяких вельмож. Они будут здесь, раз люди хотят этого, и я знаю, что за ними будут ухаживать должным образом».

5. Иск к Франции по реституции Джоконды

Разбавим наш серьезный рассказ толикой абсурда. В апреле текущего года государственный совет Франции начал рассмотрение иска о реституции «Джоконды» на ее родину, в Италию. Иск поступил от анонимной ассоциации «International restitutions», действующей якобы от имени потомков художника. Один лишь этот факт легко поставить под сомнение, потому что наследниками Да Винчи были два его ученика, Мельци и Салаи. Доподлинно известно, что сестра одного из них продала портрет королю Франции в 1525 году за 4 тыс. экю, и законность данной сделки оспорить невозможно.

Сама Джоконда не покидала государства с того момента, как сам автор её, любимую свою картину, привез во Францию в 1516 году. Франциск I, французский покровитель художника, хранил картину с момента смерти своего протеже в замке Фонтенбло, откуда лишь при правлении Людовика XIV ее перевезли в Версаль. Позже она оказалась в Лувре, а также какое-то время находилась в спальне Наполеона Бонапарта в Тюильри. Но после падения императора снова вернулась в музей. В сознании всего мирового сообщества Джоконда — это Лувр, а Лувр — Джоконда. Наряду с Эйфелевой башней и Нотр-Дам-Де-Пари, картина является одним из самых узнаваемых символов страны.

Нелепость иска нарочита и претенциозна, ставит перед нами несколько вопросов. Что это? Закат институционализации искусства? Конец глобализации? Борьба с отголосками (отголосками ли) колонизации? В последние несколько лет поступали иски о возвращении фрагментов Парфенона из Британского музея, оспаривалась законность владения китайскими реликвиями, добытыми в результате «разорения» Пекинского летнего дворца французами в 1860 году, а также множественными артефакты из Египетских походов. Итак, пока суды отклоняют подобные иски, но реституционная агония поглотила умы, а срок давности дел постоянно отодвигается все дальше вглубь веков.

Безусловно, дело о реституции Джоконды закроется, так и не начавшись, но сама ситуация тревожна и симптоматична. Тенденция к «деколонизации» искусства нависает домокловым мечом над крупнейшими музейными институциями, все чаще вынужденными расставаться со своими шедеврами.

Процесс реституции не терпит обобщений, каждое дело решается индивидуально с учетом законодательства и «реституционного» опыта каждой страны, на базе существующих прецедентов, мастерства и изощренности адвокатов. Реституционные споры всегда лежат в нескольких плоскостях: этической, коммерческой, культурной, и ни одно решение не может считаться однозначным. Анализируя пять приведенных историй, становится очевидно, как разнятся мотивация у тех, кто подает иски, стремясь то ли к справедливости, то ли к богатству, как по-разному проявляют себя люди в отношении культурных ценностей.