Создать собрание национального русского искусства – такой была мечта великого коллекционера, мецената, основателя знаменитой Третьяковской галереи Павла Михайловича Третьякова. И сегодня его идея живет в первозданном виде, любовно подхваченная последователями и государством.
Если в XVIII столетии аристократические круги неистово скупали западноевропейскую живопись и скульптуру, то в искусстве второй половины XIX века происходит осознанное возвращение к народным истокам. Художники подхватывают и развивают, воссоздают национальную идею, зачастую без прикрас отображая действительность, запечатлевая и прекрасное, и безобразное, но неизменно с любовью и открытой душой. Коллекционеры этого времени начинают обращать внимание на произведения своей культуры, которые, уже не подражая, а создавая что-то свое, аутентичное, оказываются не менее ценными.
Портрет великого коллекционера
Павел Михайлович Третьяков (1832-1898) – потомственный купец, человек блестящего ума и широчайшего кругозора, по словам современников, обладал «дьявольским чутьем» (именно такую формулировку использовал И.Н. Крамской). Получив домашнее образование, тем не менее, по складу своему он был скорее ученым, чьи познания в области музыки, театра и искусства поражали всех, кто хоть раз имел с ним беседу.
Павел Михайлович не терпел посредников, он был знаком абсолютно со всеми художниками, чьи картины покупал и заказывал, его любили в творческой среде, к советам многих экспертов и знатоков он прислушивался и сам. Но неизменно делал выбор самостоятельно. Свою собирательскую деятельность он вел скрупулезно и с холодной головой, без оглядки на мнения и тенденции, доверяя своему уму, вкусу, интуиции и особому возвышенному чувству, что питал ко всему русскому искусству.
Третьяков имел огромный авторитет и колоссальные привилегии, например, именно его первым приглашали отсматривать новые картины прямо в мастерских художников или перед открытием вернисажей. Не столько из-за щедрости его все современники пытались сбыть ему свои картины, ведь Павел Михайлович всегда покупал с торгом, сколько из-за понимания глубоких основ, что стояли за каждым его действием, за каждым выбором, и что неизменно вели его по жизни.
Страсть, меценатство или миссия?
Стоит ответить на один вопрос, чтобы понять принципы, по которым формировалась великая коллекция. Что изначально двигало коллекционером и что именно определяло его выбор? Был ли он одержим слепой страстью коллекционирования или очарован масштабом собственной личности щедрого мецената? Ответ лежит далеко за пределами подобных размышлений и глубоко в области идеи национального служения, безусловно, модной в то время, но понятой и реализованной им на собственный манер.
«Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем – удовольствие… я желал бы оставить национальную галерею, то есть состоящую из картин русских художников», – писал в 1860 году Павел Михайлович. С самого начала, с самой первой картины, подбирая произведения искусства в свой Музей, действия его были подчинены цели, лишены хаотичности и неосторожности. Он прекрасно понимал, что его коллекция должна соответствовать не только и не столько его личному вкусу или симпатиям, моде или чьим-то восторженным отзывам, она должна всецело отражать поступательный ход русского искусства.
Третьяков, покупая и заказывая картины, оказывал финансовую и моральную поддержку художникам, стремясь оградить их от колеблющихся вкусов рынка. При этом, идя ему на уступки в цене, мастера кисти также оказывали содействие в создании золотой коллекции национальной живописи.
Как собиралась коллекция
Каждый год, каждое десятилетие обогащало коллекцию, привносило новые имена, ни одно свежее проявление русского изобразительного искусства не оставалось незамеченным и не оцененным И.М. Третьяковым. В своем выборе он никогда не опирался на шум критики, часто действуя вопреки общественному мнению и цензуре. Так было с картинами Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (1885) и В.Г. Перова «Сельский крестный ход на Пасхе» (1861). Даже собственные предпочтения не играли решающей роли в его выборе. Не сильно импонируя социальному накалу, отраженному в работе Репина «Крестный ход в Курской губернии» (1880-1883), тем не менее, именно эту вещь он искренне считал более всех соответствующей духу времени.
Современное искусство в собрании Третьякова было представлено в первую очередь передвижниками. А. Бенуа в своей монографии писал: «Он поддержал с помощью покупок и заказов Товарищество, он составил из этих заказов и покупок единственный в мире по полноте Музей национального искусства и пожертвовал его на общую пользу городу Москве. Но насколько почтенны и симпатичны личность и деятельность Третьякова, настолько же огорчителен тот неоспоримый факт, что не будь его у нас, пожалуй, не было бы никакого развития чисто русского, жизненного искусства. Без его помощи русская живопись никогда не вышла бы на открытый и свободный путь, т.к. Третьяков был единственный, кто поддержал все, что было нового, свежего и дельного, что было в русском художестве.» (А. Бенуа «История русской живописи в XIX веке»).
До возникновения Товарищества передвижных выставок Павел Михайлович интересовался академической школой, позднее, в 80-х годах начал собирать работы М.В. Нестерова, К.А. Коровина, В.А. Серова и многих других. В этот же период проявляется его любопытство к графике, а незадолго до смерти – к иконописи.
Совершал ли Третьяков как коллекционер промахи? Безусловно. Глубочайшая любовь к передвижникам всецело завладела его вниманием в 60-70-х годах, не позволив в полной мере разглядеть, например, гения Айвазовского, а в 90-х все новые тенденции в изобразительном искусстве вызывали у него недоверие. Академическая живопись также представлена в первозданном собрании неполно. Создавая картинную галерею, Павел Михайлович редко приобретал скульптуру и графику.
Да будет музей!
Изначально все приобретаемые произведения Павел Михайлович хранил в своем особняке в Лаврушинском переулке, но прошло не так много времени, прежде чем стало очевидно, что домашние стены уже не вмещают всех сокровищ, и в 1872 году было решено построить отдельное здание для галереи. Последней каплей, предварившей это решение, стало приобретение серии картин и этюдов В.В. Верещагина.
В 1874 году картины были переселены в новое здание, соединенное с основными домашними постройками, но имевшее отдельный вход для посетителей. В этот момент собрание Третьякова получает официальный статус музея. Вход на экспозицию был бесплатным, а ее двери открыты для всех желающих в течение всей недели. Павел Михайлович стал пожизненным попечителем, собственноручно и единолично следящим за коллекцией. Так, он сам покрывал лаком холсты и осуществлял реставрационные работы. В музее не было запасников, все работы находились в залах и размещались весьма плотно: часто на одну стену попадали картины совершенно разных эпох и стилей.
В 1890 году к уже имеющимся помещениям присоединили еще восемь залов. Музей разрастался, ширился, безостановочно наполнялся картинами, которые, как и раньше, отбирал лично коллекционер, приобретая их на собственные или казенные средства.
В 1892 году Москва, вся Россия, весь русский народ получили в дар огромную коллекцию настоящих шедевров русского искусства (порядка 2000 картин, скульптур и рисунков). В своем завещании Павел Михайлович просил сохранить первозданный вид собрания. Не стало великого человека в 1898 году.
Сегодня Государственная Третьяковская Галерея всё также находится в Лаврушинском переулке, только занимает уже целый квартал, объединенный одним фасадом. В конце XX века ей также были переданы помещения на Крымском валу. После смерти основателя музеем управлял совет попечителей, с приходом большевиков к власти его достояние было национализировано; к нему добавилось еще несколько частных собраний произведений русского искусства (Е.В. Борисовой-Мусатовой, М.П. Рябушинского, В.О. Гишмана и другие). Коллекция и по сей день постоянно пополняется. Ежегодно музей посещает более 1,5 млн. человек. Идея Третьякова и сегодня актуальна как никогда, любовно поддерживается его последователями и продолжателями, да и, пожалуй, самим народом.
