Новости

Блистательные фамилии Рокфеллеров, Стайнов и Гуггенхаймов звучат в совершенно разных контекстах. Но нам важно то, как действия этих богатых и предприимчивых людей сформировали тот рынок искусства, который мы видим сейчас.

Как могли они помочь совершить революцию в искусстве в XX веке, как поддержали нежные ростки модернизма и возделывали почву для их роста и процветания.

Рокфеллеры, самые богатые люди на Земле

Фамилия, окруженная слухами, мистификациями, обвинениями и домыслами. Имея немецкие корни, первые представители клана, смогли наладить контакт с коренным населением, чем вызывали недовольство других власть имущих семейств (имеющих англосаксонские корни). Этническое происхождение наложило тень на Рокфеллеров, а общая обстановка, условия ведения бизнеса в XIX веке, особенности формирования капитализма и в целом умение представителей этой семьи вести дела на обогащение превратили их в антигероев. Лев Толстой сетовал на то, что на таких крупных бандитов недопустимо работать, прокуроры и следователи 40-ка штатов неустанно копали под них. И как бы благочестиво ни поступали Рокфеллеры, сколько бы они ни жертвовали на благотворительность, клеймо преступников проглядывает и сегодня.

Первый долларовый миллиардер

Короли нефтяного бизнеса постоянно подвергались гонениям. Джон Дэвисон Рокфеллер (1839-1937), первый долларовый миллиардер и основатель корпорации «Стандарт Оил», будучи глубоко религиозным человеком, которого лишь неумолимые обстоятельства (по одной из версий отец получил инвалидность, по другой – скрылся в неизвестном направлении с молодой любовницей, и содержание семьи всецело легло на плечи юноши) совратили с пути церковного служения, всю жизнь вносил щедрые пожертвования. Он поддерживал немецкие общины, помогал всем, кто просил о помощи независимо от национальной и культурной принадлежности, назначал пенсии нуждающимся. Тем не менее, всю свою жизнь он боролся со всевозможными обвинениями и фальсификациями. Этническому немцу не могли простить его успех. Под конец жизни он занимался исключительно благотворительностью. Благодаря его стараниям были открыты Чикагский университет, Медицинский институт им. Рокфеллера, Всеобщий образовательный совет и Фонд Рокфеллера.

Наследник Рокфеллера, самый младший ребенок, Джон Дэвисон Рокфеллер Младший (1874-1960) – крупный филантроп, ключевой член семьи. Но, что самое для нас примечательное, именно он начал масштабно коллекционировать искусство. Будучи единственным сыном своего знаменитого отца, Джон имел неограниченные возможности. Но, как и отца, благотворительность и меценатство привлекали его более всего. Вместе со своей женой, Эбби Олдрич Грин, дочерью влиятельного сенатора, он вдумчиво, со стратегией собирал искусство. Интересы четы лежали в разных плоскостях. Муж все более интересовался старыми мастерами, в его собрании были Дуччо ди Буонинсьери, Пьеро делла Франческо, Франсиско Гойя. Жена предпочитала собирать современное ей искусство. В ее коллекции были Пикассо, Матисс, Кандинский. Она сохраняла связь с коренными американцами и охотно покупала работы не только европейских, но и американских художников (Хоппера, Слоуна). Эбби Рокфеллер стала одной из основательниц культового МоМА, а позже преподнесла ему в дар более 180-ти картин из своей коллекции. Благодаря этому поступку журнал Time назвал ее выдающим покровителем ныне живущих художников США.

Дэвид и Пегги Рокфеллеры

Эстафету от отца и матери принял сын Дэвид Рокфеллер (1915-2017), который вместе со своей женой Маргарет (Пегги) были страстными коллекционерами. Вещи для Рокфеллеров отнюдь не были символом их статуса. Они жили среди них, ежедневно наслаждаясь их красотой. Они получали от них истинное удовольствие, не от бессмысленного по сути факта владения, но от использования и созерцания.

В отличие от старших родственников, все покупки пара совершала сообща, принимая решения о покупке исключительно совместно. По словам их детей, мать обладала эстетическим чутьем и вкусом дизайнера, в то время как отец мыслил предметно. Разногласия возникли лишь единожды, и камнем преткновения стала картина Пабло Пикассо 1962 года, которую Пегги посчитала ущемляющей права и достоинства женщин.

Если кратко, то вот принципы, которыми руководствовались миллиардеры, подбирая то или иное произведение:

— искусство должно быть красивым. Именно поэтому Дэвид так долго шел к принятию абстракционизма: сложно понять то, что не поддается осмыслению. Тем не менее, он начал покупать картины де Кунинга и Колдера.

— произведения должны вписываться в коллекцию, вступать в диалог друг с другом, дополнять и складываться в единое целое.

— любовь к разнообразию и стремление объединить предметы из разных культур: Рокфеллеры собирали произведения импрессионистов и модернистов, старинную европейскую мебель, азиатское искусство, предметы антиквариата.

— работа с профессиональными консультантами. Рокфеллеры действовали рационально, и перед приобретением нового произведения обращались к доверенным лицам. Дольше всего роль семейного консультанта по искусству исполнял Альфред Барр, первый директор МоМА. Именно он познакомил чету с импрессионистами, постимпрессионистами и фовистами. Он помог приобрести в коллекцию такие знаковые вещи как «Цветок» Пьера Боннара, «Белый центр» Марка Ротко, «Волна» Поля Гогена.

В 1994 году пара завещала свою огромную коллекцию фондам и музеям. Все остальное, согласно завещанию, должно было быть распродано, а вырученные средства направлены на благотворительность. В 2017 году Дэвид скончался в возрасте 101 года. А в 2018 – Christie’s выпала честь распродать фамильные сокровища. По итогу более 1000 произведений были проданы за $832 млн., которые были направлены в 12 организаций, в числе которых МоМА, Гарвардский университет и другие. В последние годы жизни супруги активно посещали мастерские современных художников и выставки в галереях Сохо и Челси.

Культурную карту современного Манхэттена невозможно представить без объектов, созданных или профинансированных Рокфеллерами. Это и Клойстерс (филиал Метрополитен-музея, посвященный артефактам средневековой Европы), и галереи китайского искусства в Метрополитен-музее, Asia Society, MoMA. А также штаб-квартира ООН, система национальных парков Америки и другие места на карте США.

Стайны, эти эксцентричные американцы

Стайны – евреи с немецкими корнями. Они не были миллиардерами, не были и миллионерами, однако материальное положение позволяло их отпрыскам по несколько лет (а иногда и десятков лет) искать свое предназначение и не сильно беспокоиться о своем будущем.

Майкл, Лео (1872-1947) и Гертруда (1874-1946) – дети из интеллигентной семьи, получившие разностороннее образование, родились в Пенсильвании. С детства они были дружны, а младших, Лео и Гертруду, связывали не просто крепкие семейные узы, но глубокая интеллектуальная общность. Вслед за братом Гертруда отправилась штурмовать Гарвард, где обучалась, в частности, у Уильяма Джеймса, известного психолога и философа. В учебе девушка преуспевала, блистала интеллектом, но явно тяготилась выбором. Не слишком дисциплинированная натура мешала методично добиваться успехов. Позже она пробовала себя в медицине, поступив вслед за братом в Университет Джона Хопкинса, однако, задержалась там всего на несколько месяцев.

Так или иначе, вереница событий привела брата с сестрой сначала во Флоренцию, где Лео пробовал себя в роли художника. А летом 1903 Лео перебрался в Париж, сняв квартиру на Монпарнасе. Еще во Флоренции молодой человек начал собирать мебель эпохи Возрождения, которая и заполнила до краев двухкомнатную квартирку в квартале для среднего класса. Чуть позже к нему присоединилась и Гертруда. Родственники быстро прослыли экстрентриками и интеллектуалами, непонятными, но притягательными.

Начало коллекции

Лео тщетно пытался развить в себе талант. Но, как и сестра, имея блистательный ум, острый язык и энциклопедические знания, он совсем не обладал усидчивостью. Париж бурлил, затягивал, открывал двери салонов. Лео вливался в богемную жизнь, общался, а череда знакомств привела его к самому Воллару. И тут все закрутилось. Там, в самом эпицентре насыщенной культурной жизни, он пал перед Сезанном. Вот и нашлась область, в которой молодой американец смог проявить свои способности во всей красе. В современной живописи он рассмотрел то, что так страстно искал: эпатаж, вызов, насмехательство над общественным мнением и консервативными вкусами. Так Лео Стайн начал коллекционировать современное искусство. У Воллара брат с сестрой приобрели портрет «Женщина в шляпе» кисти Сезанна. По меркам того времени это был не просто рисковый, но поистине дерзкий поступок. Принеся в дом это полотно, они стали владельцами чего-то совершенно радикального и словно преобразующего реальность. Это был жест веры в будущее искусство, шаг вперед, прорыв.

Стоит упомянуть, что современное искусство было по карману Стайнам, оно не было запредельно дорогим, как, например, признанный и именитый Моне, который был им уже недоступен. Тем не менее, и в этой точке все совпало. Новые художники не стоили дорого, но несли потенциал, который еще не рассмотрели все остальные. В конце 1904 семья обналичила свои счета и после выставки молодых авангардистов (Сезанн, Тулуз-Лотрек, Ренуар, Роден) приобрела большую часть картин.

Квартирка на рю Флерюс постепенно превратилась в модный салон, клуб, в который стекались все интеллектуальные сливки общества: непризнанные поэты, неоцененные художники, эпатажные артисты. Но никто в Париже не поддерживал молодых авангардистов так, как это делали Стайны. В свое время Лео помогал бедствовавшему Пикассо с поиском натурщиц, пускал иной раз переночевать, помогал материально. Никто не верил в них так, как Стайны, неистово, яро.

Воссоединение семьи и страсти по Матиссу

Майкл Стайн, старший брат, вместе с женой Сарой приехали в Париж, оставив дела в США. Пара планировала задержаться во Французской столице от силы на год, но в итоге обосновались здесь на 30 лет. Именно они стали самыми ярыми поклонниками Матисса, долго оставаясь единственными постоянными его покупателями. Майкл не имел никаких притязаний, не считал себя богемой, но всецело погрузился в искусство, также решив какое-то время своей жизни посвятить его коллекционированию и продвижению. Матисс позже отмечал природный вкус и художественный нюх Сары Стайн. Пока сами французы потешались над фовистами и грубо пытались отковырять куски краски с ярких полотен, американская семья, объединив ресурсы, скупала картины, которые позже оценивались в тысячи и миллионы.

Анри Матиссом была увлечена и Гертруда, он стал их близким другом. Но так и не написал ее портрет, чем нанес женщине оскорбление. Она обожала позировать художникам, чей талант сумела рассмотреть, и кто занимал ее мысли. Пикассо, например, она позировала более 80-ти раз, и эта картина ознаменовала переход испанца к кубизму. Вещь считается знаковой и значимой и была завещана музею Метрополитен. Матисс же, хоть и был благодарен Герте, позировать ее так и не пригласил. При этом Майклу и Саре Стайн он посвящал свои картины, и до конца жизни считал их своими главными благодетелями.

В отличие от брата с сестрой, Майкл и Сара Стайн не оставили после себя мемуаров, не издали книг. Они постоянно находились в тени более эпатажных родственников, не имея ни малейшего желания из этой тени выходить. Покупали они в основном по велению сердца, а не из желания кого-то шокировать. Собственно, позже все свои картины чета раздарила музеям, библиотекам и галереям.

Разошлись, как в море корабли

Коллекция постепенно росла, Стайны становились все более популярными и влиятельными в своих кругах. Но как только имена открытых Лео Стайном художников стали достоянием общественности, его интерес к ним начал угасать. В течение нескольких лет он был пророком и не считал себя коллекционером.

В 1913 году Лео и Гертруда решили разъехаться. Причин на то было несколько. Основная – их взгляды на коллекционирование и вкусы стали конфликтовать. Герта на тот момент обожала Пикассо, в то время как Лео считал его манеру надуманной, а кубизм в целом – странным. Брат не понимал и творчества сестры, активно проявляющей себя в писательстве. Вторая же причина заключалась в союзе Гертруды и ее возлюбленной Алисы Токлас, которая провела с ней 40 лет, стала личным секретарем, переводчиком, менеджером, а также избавила возлюбленную от ведения хозяйства и решения бытовых вопросов, чтобы любимая могла всецело заниматься творчеством.

Разошлись Стайны тихо и цивилизованно. Картины поделили по обоюдному согласию: весь Пикассо остался у Герты, Ренуар – отправился вместе с Лео прочь из квартирки близ Монпарнаса.

Помимо вышеназванных имен Стайны были владельцами скульптур и гравюр Пьера Боннара, Мориса Дени, Хуана Гриса, Мари Лорансен, Жака Липшица, Анри Мангена, Андре Массона, Эли Надельмана, Франсиса Пикабиа и других. Большая часть наследия Стайнов находится в музее Метрополитен и в частных коллекциях.

Великие Гуггенхаймы

Пожалуй, одна из самых громких и значимых фамилий в мире искусства XX века. Гуггенхаймы — выходцы из Швейцарии еврейского происхождения. Основатель клана в США, Мейер Гуггенхайм, в 1847 году мигрировал из кантона Аргау, а обосновавшись на новом месте, заработал свое состояние на добыче и переработке руды. Он умудрился создать полную производственную цепочку, начиная от добычи руды и заканчивая производством готового продукта. К концу века империя швейцарца контролировала до 80% мирового производства серебра, свинца и меди. Примерно в это время Мейер решает отойти от дел и передать бразды правления своим сыновьям, сам же всецело посвящает себя благотворительности и меценатству.

Собственно, самый знаменитый из Гуггенхаймов, Соломон (1861-1949), — четвертый сын Мейера, стал покровителем современного искусства и создателем одного из самых посещаемых музеев в мире – музея своего имени.

Соломон Гуггенхайм: от старого искусства к авангарду

Коллекционировать искусство Соломон начал в 1890-е после того, как получил престижное образование в Швейцарии и, вернувшись в США, присоединился к управлению отцовским бизнесом. Сначала его интересовали старые мастера, но после развода с первой женой Ирен Ротшильд и знакомства с немецкой баронессой Хильдегард (Хиллой) Ребай, молодой художницей, сбежавшей из Европы от неразделенной любви к художнику Роберту Бауэру, фокус внимания предпринимателя и коллекционера смещается в сторону современного авангардного искусства. Неутомимость баронессы и вера Соломона в ее вкус и художественное чутье приводят к тому, что пара начинает со всей самоотдачей сначала скупать картины того самого Роберта Бауэра, провозглашенного выдающимся беспредметником, а затем и близких друзей Хиллы, оставшихся в Европе: Василия Кандинского, Пауля Клее, Рудольфа Штайнера, Ханса Рихтера, Роберта Делоне, Марка Шагала.

Именно Кандинский оказал на художницу наибольшее влияние, и впоследствии стал символом нового музея Гуггенхаймов. В 1930 году Хилла и Соломон посетили студию Василия Кандинского в Дессау, и в том же году свою внушительную коллекцию стали регулярно демонстрировать публике в отеле Плаза в Нью-Йорке.

Фонд Гуггенхайма и Музей современного искусства

В 1937-ом Соломон принимает решение о создании Фонда Гуггенхайма, чья миссия заключалась в служении современному искусству. Спустя два года вместе с баронессой они открывают свою выставку – «Музей непредметной живописи». Кандинский, Льеже, Делоне занимают свои почетные месте в экспозиции. Перед началом Второй мировой Хилла мчится в Германию, где всеми правдами и неправдами, огромными взятками вызволяет из тюрьмы Роберта Бауэра и вывозит его картины в США.

В начале 1940-х становится очевидной потребность в специализированном помещении для хранения и экспонирования огромной коллекции Гуггенхаймов. Хилла берется за реализацию со свойственным ей напором и энтузиазмом, заказывает проект у архитектора Фрэнка Ллойда Райта. Под строительство был выделен участок на Пятой авеню, примыкавший к Центральному парку. В 1948 году коллекция расширяется за счет покупки более 700 работ экспрессионистов. Музей имени Соломона Гуггенхайма был открыт в 1959 году и сегодня имеет несколько представительств по всему миру.

Блистательная Пегги Гуггенхайм

Без фигуры Пегги Гугенхайм (1898-1979) невозможно представить себе искусство XX века. Девочка, рожденная с золотой ложкой во рту, обладала потрясающим даром прокладывать путь себе и освещать путь другим. Она вошла в историю не только как коллекционер, меценат и миссионер американского экспрессионизма, но и как первая женщина, открывшая музей (в Лондоне, Нью-Йорке, Венеции).

Племянница Соломона Пегги Гуггенхайм – эксцентричная коллекционерка, бунтарка, активистка, основательница нескольких галерей и музеев и главный амбассадор современного искусства. С 20-ти лет девушка жила в Европе, буквально болела искусством. Она была вхожа в салоны, а ее кавалерами были сплошь художники-авангардисты. Имея финансовые возможности, она решает совместно с друзьями сначала организовать галерею в Лондоне, но затем снова перебирается в Париж. Она потихоньку покупает Пикассо, Кокто, Дали.

Дело неминуемо движется ко Второй мировой войне. Придя к власти, нацисты начинают изымать и/или уничтожать так называемое дегенеративное искусство. Пегги покупает все, что находит. Ее принцип – собирать по одной картине в день. В ее коллекции есть работы Джакометти, Арпа, Кандинского, Клее, художников группы Де Стиль, русских авангардистов, футуристов, кубистов. Пегги умудряется уехать из Парижа вместе с картинами за два дня до его взятия нацистами. В загородном поместье одного из своих многочисленных друзей она прячет свои богатства, которые затем переправляются в Марсель, а оттуда – в Нью-Йорк.

Так, хрупкая, но упрямая девушка смогла спасти от войны и неминуемой гибели лучшее современное европейское искусство. От неминуемой гибели Пегги спасла не только картины и скульптуры, но и своего мужа немца Макса Эрнста. Вернувшись в Нью-Йорк, она открывает галерею, где и размещает все привезенное.

После войны Пегги перебирается в Венецию. Сегодня ее коллекция хранится в венецианском палаццо Веньер деи Леони XVIII века, Купленном ею в самом начале 1950-х годов. Ее музей — одно из самых посещаемых мест Венеции: по количеству гостей он уступает только дворцу Дожей. Основной объем представленных произведений Пегги покупала в период с 1938 по 1946. Экспозиция музея регулярно обновляется, в него поступают работы из других выдающихся коллекций. С 2017 года коллекцией управляет внучка Пегги — Кароль Вейл.

Пегги справедливо считают связующим звеном между европейскими художниками и американским кошельком, сумевшим после Второй мировой войны привлечь весь цвет мирового рынка искусства. Она впервые представила многих художников широкой публике, а страсть к продвижению сделала ее покровителем искусства XX века. Вокруг себя она собрала весь цвет американского экспрессионизма — Поллока, Ротко, Стилла.